2009-05-22
2009-05-16
День Победы
«Эскалаторный репертуар вообще давно дал крен в сторону патриотического воспитания, что, вперемешку с рекламой и просьбами не совать посторонние предметы в движущиеся части механизма, дает скрытый и малопатриотический эффект.
Я не против лирики, даже и патриотической. Но лирика на то и лирика, что настоятельно требует одиночества и подходящего момента, личного человеческого настроения... „Клен ты мой опавший“ и „Бьется в тесной печурке огонь“ нельзя вываливать на голову массам в час пик. Это нельзя слушать на эскалаторе, как нельзя на эскалаторе трахаться. Неловко, знаете ли. И тот, и другой процесс требуют приватности.
Кстати, вы заметили: между жанром и уровнем громкости наблюдается железная причинно-следственная связь! Вас когда-нибудь глушили из открытого окна проезжающего мимо автомобиля Сен-Сансом? Вот именно. А как Шуфутинский или какой-нибудь еще „кабак“, так непременно фортиссимо! Непременно — потому что уровнем культуры разом определяется и репертуар, и степень уважения к окружающим.
Слушающий Сен-Санса, как правило, учитывает присутствие рядом людей с иными вкусами — попса же хамовата по определению. А уж когда она в обнимку с властью, можно ожидать бездны такта. И вот тебе „МОСКВА! ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА!..“ из каждой дырки.
Оставьте меня в покое.
Я люблю Москву без вашей указки, причем чем меньше в ней Газманова, тем больше люблю. Как и тысячи моих сограждан, я помню о павших, и не надо бить нас по голове пыльным мешком казенной пропаганды!
Но вот опять День Победы. Опять демонстрация мощи вместо демонстрации ума, опять репетиции парада и стоящая раком по этому поводу столица; опять фанфары и тонны пафоса на фоне нищенствующих стариков: пафоса, в котором зерна снова перемешаны с плевелами, защитники Родины — с палачами-энкавэдэшниками… Германия давно отмолила позор своих убийц — мы так и не извинились за Катынь. Мой дед воевал против нацизма и погиб на той войне, а Москва изрисована свастикой. Кто же победил?
„Война не окончена, пока не похоронен последний солдат“. Великая Отечественная не окончена, в отличие от симметричной немецкой войны. На берегах Рейна счета закрыты. Гитлер проклят раз и навсегда и не входит в шорт-лист акции „Имя Германии“; павшие немецкие солдаты похоронены поименно от Нормандии до Туниса.
Кости наших бойцов, павших всемеро против немецких (спасибо эффективному менеджеру), все еще лежат по нашим лесам. Еще один год вон — павших опять не посчитали. Снова, махнув рукой, щедро округлили черную цифру (плюс-минус 7 млн; Россия — щедрая душа).
К черту подробности: День Победы!
Все меньше тех, для кого этот день — их личный, человеческий, горький праздник. Все больше государственной попсы или пофигизма. Впрочем, почему „или“? — пафос и пофигизм неразлучны. Если вдуматься — это две стороны одной медали.
Долбящая из динамика песня, майское тепло, толпа тусующегося молодняка на бульваре… По пивку?»
Отсюда
Я не против лирики, даже и патриотической. Но лирика на то и лирика, что настоятельно требует одиночества и подходящего момента, личного человеческого настроения... „Клен ты мой опавший“ и „Бьется в тесной печурке огонь“ нельзя вываливать на голову массам в час пик. Это нельзя слушать на эскалаторе, как нельзя на эскалаторе трахаться. Неловко, знаете ли. И тот, и другой процесс требуют приватности.
Кстати, вы заметили: между жанром и уровнем громкости наблюдается железная причинно-следственная связь! Вас когда-нибудь глушили из открытого окна проезжающего мимо автомобиля Сен-Сансом? Вот именно. А как Шуфутинский или какой-нибудь еще „кабак“, так непременно фортиссимо! Непременно — потому что уровнем культуры разом определяется и репертуар, и степень уважения к окружающим.
Слушающий Сен-Санса, как правило, учитывает присутствие рядом людей с иными вкусами — попса же хамовата по определению. А уж когда она в обнимку с властью, можно ожидать бездны такта. И вот тебе „МОСКВА! ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА!..“ из каждой дырки.
Оставьте меня в покое.
Я люблю Москву без вашей указки, причем чем меньше в ней Газманова, тем больше люблю. Как и тысячи моих сограждан, я помню о павших, и не надо бить нас по голове пыльным мешком казенной пропаганды!
Но вот опять День Победы. Опять демонстрация мощи вместо демонстрации ума, опять репетиции парада и стоящая раком по этому поводу столица; опять фанфары и тонны пафоса на фоне нищенствующих стариков: пафоса, в котором зерна снова перемешаны с плевелами, защитники Родины — с палачами-энкавэдэшниками… Германия давно отмолила позор своих убийц — мы так и не извинились за Катынь. Мой дед воевал против нацизма и погиб на той войне, а Москва изрисована свастикой. Кто же победил?
„Война не окончена, пока не похоронен последний солдат“. Великая Отечественная не окончена, в отличие от симметричной немецкой войны. На берегах Рейна счета закрыты. Гитлер проклят раз и навсегда и не входит в шорт-лист акции „Имя Германии“; павшие немецкие солдаты похоронены поименно от Нормандии до Туниса.
Кости наших бойцов, павших всемеро против немецких (спасибо эффективному менеджеру), все еще лежат по нашим лесам. Еще один год вон — павших опять не посчитали. Снова, махнув рукой, щедро округлили черную цифру (плюс-минус 7 млн; Россия — щедрая душа).
К черту подробности: День Победы!
Все меньше тех, для кого этот день — их личный, человеческий, горький праздник. Все больше государственной попсы или пофигизма. Впрочем, почему „или“? — пафос и пофигизм неразлучны. Если вдуматься — это две стороны одной медали.
Долбящая из динамика песня, майское тепло, толпа тусующегося молодняка на бульваре… По пивку?»
Отсюда
Subscribe to:
Posts (Atom)